Главная » Полезная информация » Ким Николаевич Бритов (ЗАМЕТКИ О РУССКОМ ХУДОЖНИКЕ)
Другие
статьи
Мир Николая Владимирова. Художник с Никологалейской. Владимирская Школа Пейзажной Живописи Ким Николаевич Бритов (ЗАМЕТКИ О РУССКОМ ХУДОЖНИКЕ) Pассказ о великом Владимирском живописце Владимире Юкине. Владимирский живописец Юкин. История владимирской школы живописи. Ким Бритов: «В каком красивом мире мы живем!» Живописец Ким Бритов Интервью с Председателем Владимирской организации Союза художников России, Черноглазовым И.А. Ким Бритов: "Подвиг разведчика" О Подольских художниках Художники владимирской земли Духовное пространство и птичьи хороводы на рассвете. Юрий ШАТАЛОВ, соб. корр. Владимир.Ким Николаевич Бритов (ЗАМЕТКИ О РУССКОМ ХУДОЖНИКЕ)
Он один из самых прославленных современных живописцев России. Не Церетели, не Глазунов и не Шилов, он - Ким Бритов и, как сказал поэт, тем и интересен... Нет на Владимирской земле, и в обозримом будущем не предвидится, более известного живописца. Художника с действительно мировым именем, признанного всеми критиками, искусствоведами, коллекционерами и, что особенно важно, зрителями.
Персональная выставка народного художника России Кима Бритова открылась в областном центре изобразительных искусств. Он по праву считается одним из основоположников знаменитой владимирской школы пейзажа, а если говорить шире - нового направления в искусстве.
Он и его последователи первыми смогли увидеть в привычных земных вещах осмысленность бытия, остановить на миг неумолимо несущееся вперед время, увидеть яркое в сером, праздничное в будничном, вечное в мимолетном. Но главное, Ким Бритов сотоварищи сумели рассказать об этих вечных ценностях. Картины патриарха владимирской школы живописи заставляют зрителя замереть в изумлении и увидеть жизнь во всей ее повторяемости и, одновременно, уникальности. Ким Николаевич Бритов всегда узнаваем, и даже среди художников владимирской школы его отличает особая четкая ясность и бережное отношение к мазку. ...
Родился Бритов 8 января 1925 года в Собинке. В годы войны, с 1942-го по 1945-й, воевал в артиллерийской разведке, в День победы был свидетелем встречи союзников на Эльбе, а в 1945-м в возрасте двадцати лет поступил сразу на третий курс Мстерской художественно-промышленной школы. С 1948 года Ким Бритов начал посещать художественную студию профессора Н.Сычева и впервые во Владимире стал выставлять свои работы на областной художественной выставке. В 1954 году Ким Николаевич принят в члены Союза советских художников, в 1957-м впервые принял участие во Всесоюзной художественной выставке в Москве. В 1975 году состоялась первая персональная выставка живописца, через два года ему присуждается звание «Заслуженный художник РСФСР». Выставки следуют она за другой, только одно перечисление принимающих их стран заняло бы целую страницу. В 1995 году Ким Николаевич был удостоен высокого звания «Народный художник России». С этого года часть его работ постоянно экспонируется в Государственной Третьяковскоей галерее.
Принято считать, что именно после войны родилось особое направление в живописи – знаменитая владимирская школа. Искусствоведы объясняют этот феномен так: поколению военного времени просто захотелось ярких красок. Наверное, в подобных объяснениях есть доля правды, но только доля. Поколению военного времени красок хватило на всю жизнь, и ярких, и особо мрачных, и совершенно трагических.
Красочное мировосприятие и самобытный, заложенный во всем оптимизм воспроизводит внутренний мир художника, усиление декоративного понимания цвета у Бритова нацелено в первую очередь на переоценку простых и понятных для каждого черт окружающего мира. Поэтому небо на его полотнах такое синее, листва по-особому ярко-желтая или оранжевая, зимние сугробы чаруют голубизной. «Золотое поле» может служить яркой иллюстрацией творческой манеры Кима Николаевича. Весь передний план картины - это буйство желто-золотого цвета в роскошных подсолнухах, и верхний план отдан ослепительно желтому солнцу, и даже древний монастырь на горизонте кажется золотым, хотя его колорит достаточно реалистичен. Каждый мазок выверен до микрона, и неискушенный в живописных приемах зритель буквально замирает перед этим полотном не в силах отвести взгляд. Такое же впечатление производят полотна «Клязьма разлилась», «Осенний день», «Снег выпал», «Натюрморт с раками», «Автопортрет» и другие.
Работая в различных жанрах, Ким Бриттов все-таки отдает предпочтение русскому пейзажу. В них явная канонизированность сюжетов, почерка, цветового воплощения и любовь ко всему земному. Его картины словно возвращают зрителя к истокам русского искусства. Около сотни работ разных лет представил маэстро на выставке. Здесь и «Корейский» цикл, и «Южный» с улочками Гурзуфа и, конечно, «Французский» с зарисовками Ля Рошели и Монмартра. Ну, какой же художник пройдет мимо этого, ведь именно там зарождался импрессионизм!
- Мне посчастливилось быть с Кимом Николаевичем во Франции, -рассказал заслуженный художник России Владимир Рузин. – Принимали нас шикарно, а Ким расторитетом и с ним будет тяжело. Ничего подобного! Даже вот такая деталь: он во сне похрапывал, и я как-то пожаловался, что не высыпаюсь в одной комнате с ним. Так он специально начал спускаться на первый этаж, где и спал в кресле. По вечерам мы всегда ходили в гости, возвращались обычно за полночь, но Ким всегда и в эту пору брал в руки кисти и рисовал. Замечательный пример работоспособности для молодых художников! Сейчас наступает эпоха более академической живописи, можно сказать, живописи информационной. Мастера, подобные Бритову, остаются, верны своей манере, истоки которой, наверное, лежат в древнерусской иконописи. Так называемая ковровая живопись очень для нее характерна.
83-летнего мастера пришли поздравить товарищи по цеху, губернатор Николай Виноградов, чиновники из департамента культуры и многочисленные почитатели его таланта. Почетный гражданин города Владимира Ким Бритов награжден золотой медалью Академии художеств России, золотой Пушкинской медалью, он также лауреат живописной премии им. И.Левитана.
В общей сложности Бритов написал более 4 тысяч картин, участвовал почти в 300 выставках в нашей стране и за рубежом. Картины патриарха владимирской школы живописи хранятся в Государственной Третьяковской галерее, Русском музее, во многих музеях нашей страны и в многочисленных частных собраниях стран Европы, Азии, Америки...
Источник: Муравкин, Сергей Открылась выставка патриарха владимирской школы живописи // Владимирские ведомости. – 2009. - 7 февраля.
ОТКРЫТИЕ ЖИВОПИСЦА
Прозаик С. Баранова проработала в газете «призыв» тридцать лет - от литсотрудника до заместителя редактора. Одна из главных тем ее публикаций - творчество владимирских художников. С некоторыми дружит уже много лет, знает их характеры, привычки, круг занятий, увлечений. Сейчас Светлана Баранова готовит к изданию книгу о живописцах и графиках. Правда, это будут заметки не о творчестве, как о таковом, не искусствоведческие оценки, а заметки о бытовой стороне жизни, интересные случаи из биографии владимирских художников.
Сегодня читателю предлагается первая главка из книги - о народном художнике России Киме Бритове.
Однажды он сказал мне, отвечая на вопрос: ПОЧЕМУ ВО ВЛАДИМИРЕ ТАК МНОГО ХУДОЖНИКОВ - САМОРОДКОВ? Не имеющих высшего, да и среднего художественного образованиям, знаменитых на весь мир? Например, Валерий Кокурин, Владимир Юкин? Да и вы, Ким Николаевич Бритов? Он не обиделся, не переспросил, а стал отвечать в своем, бритовском, ключе, спокойно, убежденно, как если бы он давно уже знал ответ на этот вопрос. Задавал его сам себе и точно вывел формулу появления самородков во Владимирской земле.
А формула такова. Они, живописцы, живут в центре города, который по своему географическому и историческому положению находится в центре России, в центре православия. ЗДЕСЬ ЗЕМЛЯ НАМОЛЕНА - запомнила я его слова. И это обстоятельство сыграло большую роль в рождении талантов на земле Владимирской. А там, где живут пейзажисты - где находится их дом - мастерские, находился когда-то двор Андрея Боголюбского, который сам заслужил того, чтобы его назвали художником; сколько рукотворной красоты он возвел, строя храмы!
Любовь к философии у народного художника России Кима Бритова я заметила давно: в любом разговоре это чувствовалось - в оценке работ начинающих пейзажистов на выставкоме, в разговоре в застолье или во время интервью. Иногда он становился хитрющим лицедеем, чтобы сбить с толку какого-нибудь начальника.
Было такое в те времена, когда ставили под сомнение пишущих владимирцев - пишущих пастозно, не как все, и тем самым вызывающих подозрительность. Вот одна из баек-легенд или пример сущей правды. Однажды на областную выставку пожаловало высокое начальство. Подошло начальство к картине Бритова, где были изображены дома на фоне леса - яркого, осеннего. И начальство спрашивает у Кима Николаевича: - А почему у вас все крыши красные? Бритов не смутился, а коротко ответил: - Другого железа не было.
Как объяснить человеку художественный замысел если тот человек мало что понимал в живописи и бранным словом у него было слово импрессионизм, которое он еле выговаривал? Приходилось мимикрировать, приспосабливаться, шутить таким образом. Приходилось и заказуху выполнять. Однажды кто-то попросил написать картину с паровозом - то ли транспортники, то ли какое-то другое ведомство. Работа не творческая, но за нее обещали заплатить. Бритов написал, работу приняли, и с той поры у художников появилась такая шутка: куда делся такой-то? - Пошел паровоз писать. В общем-то все они не такие меркантильные, главное для них - красить, тоже термин, родившийся здесь, во Владимире. Пошел красить, накрасил - вроде бы принижение своего дела, искусства. Но это только кажется, они - все рыцари искусства, просто большие выдумщики и любят шутку.
Нельзя сказать, что характер у Бритова идеальный. Нет, бывает, человек и взрывается, и у многих вызывает антипатию, особенно тогда, когда критикует работы и отклоняет их в качестве члена Выставкома. Он руководил Владимирской организацией Союза художников десять лет (1954-1964). Тогда владимирские мастера застолбили свое место как Владимирская школа пейзажа, постепенно укрепляли свои позиции. Столичные искусствоведы приезжали во Владимир, писали о живописцах в газетах и журналах, организовывались выставки, о них узнали за рубежом. Красные крыши, фиолетовые травы, цветы получили прописку и право существовать. «Владимирская школа пейзажа» была чуть ли не академией, начинающие жаждали попасть в эти ряды. Но прием был строгий. Иные шептались: это все Бритов не пускает, не любит конкурентов.
Не знаю, стоит ли говорить о конкурентах, дело это тонкое, но главное - творчество. В начале было сказано, что автор поставил перед собой задачу рассказать о бытовой, личностной стороне своих героев, поскольку о достоинствах их творческого почерка написаны сотни статей. И сейчас хочу рассказать об одном интересном эпизоде, который заставил участников тех событий сопереживать и смеяться одновременно. А было так. В восьмидесятых годах практиковались проверки предприятий по разным параметрам. Это бывали не финансовые проверки, а скорее идеологические. Однажды обком партии поручил проверить Мстёрскую фабрику «Пролетарское искусство», и в число проверяющих попала и я - от отдела культуры газеты «Призыв».
Вместе с художником Кимом Николаевичем Бритовым, Ириной Григорьевной Порцевской - из отдела пропаганды обкома КПСС и двумя дамами из райкома КПСС мы направлялись в Мстёру. Вид транспорта - автоклуб, как называли тогда небольшой автобусик, который был предназначен для поездок в деревни и села, где выступали артисты из народа. Была такая прекрасная практика. Теперь это вряд ли практикуется, поскольку предпочтение отдается телевизору и дискотекам. Но это - другая тема. Так вот, сели мы в Вязниках в этот автоклуб, вдохновленные предстоящей встречей с потомками иконописцев. И начались разговоры. Лидировала Ирина Григорьевна. Она прекрасный рассказчик - обстоятельный, остроумный.
Речь шла о таком казусе: однажды на московском вокзале она, не зная о том, поменялась чемоданами с молодым человеком, моряком, который ехал в отпуск и которого Ирина Григорьевна и ее супруг стали разыскивать, когда узнали о пропаже, точнее - об обмене. В рассказе присутствовали какие-то почти таинственные погони, поиски, гонки на такси, беседы с незнакомыми людьми, почти детективная история, только без жертв. Мы все смеялись, надеясь наконец узнать о счастливой развязке. Стоял солнечный день, это было в конце зимы, и по обе стороны дороги лежал снег. Вот-вот покажутся дома Мстёры, а мы и не очень жаждали этого появления, поскольку были увлечены рассказом Ирины Григорьевны. Никто из нас не заметил трактора, который показался слева от нашего транспортного средства, никто не понял, что грядет столкновение. Мы все хохотали, поддерживая своим смехом и вниманием рассказчицу. Подумаешь - там какой-то тракторишко! У нас шофер опытный! И этот опытный шофер, действительно, проявил сноровку: автоклуб стал клониться. Нас спасла малая скорость. На этой малой скорости он достиг мосточка, который встретился на пути, и водитель, чтобы не встретиться нос к носу с трактором, видимо, решил обойтись малой кровью: упасть в кювет. И мы, уже прекратив хохотать, стали падать на правый бок. Ситуация! Мы упали, так сказать, на двери, и, слава Богу, никто не пострадал. Кто-то отделался синяками, а кто-то ничем не отделался, только испугом. Это произошло мгновенно, и, пожалуй, никто не успел испугаться. Впрочем, не совсем так. Нам предстояло выбраться из автобуса как из танка. Поскольку кабина водителя, оставаясь единственным выходом из ситуации, извините, из транспортного средства. И вот тут первым к «лазу» подошел Ким Николаевич. И вдруг одна из райкомовских дам дурным голосом закричала: - В первую очередь - женщины! Бритов очень спокойно, даже тихо проговорил: - Да я спину подставляю... Дело в том, что без какой-нибудь подставки или спины нам не вылезти - высоковато. И пришлось всем воспользоваться военной хитростью Бритова и наступать ему на спину. Мы вылезали из автобуса, как из кабины танка. А вокруг уже собрались зеваки. Откуда они появились в лесу - трудно сказать, но появились и ждали окровавленных лиц, но ничего такого не дождались.
Так казалось нам, когда потом мы обменивались впечатлениями. Нас довезли на какой-то машине до поселка. И все равно мы спрашивали у Ирины Григорьевны, чем дело кончилось там, в Москве, когда она гонялась за матросиком. Она отвечала односложно, и уже в ее словах не было особого энтузиазма. Не успели мы вернуться во Владимир, как там уже было известно о нашем приключении. И если честно, то я не помню, что мы проверяли, и чем закончилась проверка. Но я отлично помню, как мы вылезали (именно вылезали, а не выходили из автобуса, поскольку, повторю, он лежал на боку) с помощью живописца Бритова.
Проработав в газете «Призыв» тридцать лет, в одном отделе - культуры, я часто писала о художниках, у нас была постоянная рубрика - «В мастерской художника». О живописцах, графиках, прикладниках. Совершенно убеждена: если Париж невозможно представить себе без Эйфелевой башни, Рим - без фонтана Треви, то Владимир нельзя представить без ХУДОЖНИКОВ. Конечно, у нас есть много достопримечательностей: соборы, Золотые ворота, древние валы. Но это тоже все - ХУДОЖНИКИ. Их руками сделано самое замечательное в городе, они прославили наш город... И один из них - Ким Бритов, народный художник России, чьи картины знают во многих странах.
Мне приходилось много раз писать о нем - конечно, в превосходной степени. Но не всегда он отзывался о моих публикациях одобрительно. Иногда в его защиту вставала его супруга Тамара. Если видела в газетной заметке ошибку, непременно звонила мне и говорила нелицеприятные слова. Однажды Ким Николаевич отправился для работы во Францию. В одном маленьком городке жил предприниматель-винодел, который приглашал к себе в усадьбу русских мастеров, давал им кров и хлеб, они писали картины и несколько своих работ должны были оставить этому предпринимателю, как плату за содержание. Предприниматель собирал, видимо, коллекцию своеобразным способом. Что ж, это его дело, а дело наших художников было согласиться или не согласиться с таким предложением. Об этом предпринимателе и о своей работе у него мне рассказал Ким Николаевич, когда вернулся из Франции.
Я была у него в мастерской несколько раз, и в тот приезд из Франции - тоже. Мастерская не столь велика, как, возможно, должна быть у знаменитого мастера, но в ней приятно бывать, потому что там есть аура, располагающая к разговору и размышлению. Я слушала и записывала, что он говорит, и потом, вдохновленная рассказом человека, только что вернувшегося из Франции, написала материал, и его опубликовали. Он не позвонил на другой день, как звонил обычно, не благодарил. Я не придала этому особого значения - не позвонил и не позвонил. А через некоторое время я узнала, что он оскорбился, что работал у винодела за похлебку и что расписывал бочки из-под пива. Это особенно его обидело - мастера с мировым именем. Странное дело - зачем тогда позвал на интервью, зачем все сам рассказывал? Возможно, я допустила какую-то оплошность, возможно, он не так понял, хотя все было написано на русском языке и никакой насмешки или подначки материал в себе не содержал.
Характер Бритова особый. Властный, вспыльчивый, хотя я ни разу не слышала, чтобы он кричал, поднимал голос. Его речь кратка, но содержательна, имеет некий глубинный смысл, хотя и не столь высоколитературна, чувствуется некий деревенский говор, хотя в деревне он не жил: родился в Собинке, переехал во Владимир и общался с людьми, блестяще образованными, как, например, с профессором Сычевым. Николай Петрович Сычев был блистательным искусствоведом, окончив Петербургский университет, преподавал. Занимался изучением живописи Византии, Руси, бывал в командировках в Германии, Италии, Франции. А во Владимир попал как враг народа, который воспрепятствовал продаже исторических ценностей за границу.
Именно он оказал огромное влияние на владимирских художников, талант которых формировался в пятидесятые-шестидесятые годы. С кем ни поговоришь, все утверждают, что Николай Петрович был подарком судьбы для юных художников, они благодарны ему. Как и Ким Николаевич Бритов. В каждом коллективе есть свои заморочки - дружба и неприязнь, зависть и все, что свойственно творческим людям. Впрочем, не только творческим. То же самое и в Союзе художников. Кто-то преклонялся перед Бритовым, кто-то не любил его, кто-то угодничал. Ничего не скажешь - он личность, он - успешный художник, который горазд сделать открытие.
Источник: Баранова, С. Открытие живописца // Голос писателя. – 2009. - № 10.
ВПЕЧАТЛЕНИЯ (ЗАМЕТКИ О РУССКОМ ХУДОЖНИКЕ)
Самые ранние, а потому самые яркие и запомнившиеся чувства Кима Николаевича Бритова - человека, прошедшего по земле 75 лёт: первые ручьи среди пахнущего весною снега и акварельная копия школьного учителя с картины А.Саврасова "Грачи прилетели"; радостное ощущение жизни весной 45-го; картина И.Левитана "Март".
Наиболее яркие впечатления детства - весна. Пробуждение природы, темные проталины на пригорках, кораблики в первых ручьях, плотные, синие мартовские тени на снегу. Запах - особый, непередаваемый аромат первого солнца и весны, запах набухшего влагой снега вперемешку с оттаявшим конским навозом, прошлогодними листьями и травой, запах "отходящей" земли. И ощущения - ощущения непременного праздника.
Или поистине потрясение, связанное с увиденной в такие весенние дни в школе, на перемене, незамысловатой акварели - копии саврасовских "Грачей", нарисованной учителем С.М. Чесноковым в стенной газете. Потрясение от узнавания своей Родины, и непохожей, и так знакомой на этой картине. Удивление, что так - узнаваемо, достоверно, реалистично, - можно отобразить увиденное.
Простой, обычный уголок обычной улочки с покосившимися заборами, перелесок на холме, извилистая небыстрая темноводная речка, раздолье русского поля. Всё такое пронзительно родное, знакомое... Пейзажи Родины... Пожалуй, именно эти впечатления сохраняются и поныне в весенних, да и не только этого времени года, пейзажах Мастера.
Весна сорок пятого... Уже не так много среди нас тех, кто знает тот год не понаслышке. Бритов встретил май 45-го года на немецкой земле. И полвека спустя, будучи в поездке в США, на вопрос: "А доводилось вам уже встречаться с нами, американцами?" - отвечал, чуть откинувшись: "Конечно... На Эльбе..."
Так вот именно тогда Ким Бритов ощутил - не почувствовал, но именно ощутил радость жизни. А вокруг весна, и вновь пробуждение соков земли, и не такой уж черной видится грязь под ногами, и зелень пробивающейся травы необычайно ярка, и солнце светит вроде не совсем так, как хотя бы взять вчерашнее... Весна, победная весна... Уже после войны, в народном тогда журнале "Огонек", увидел вдруг репродукцию И.Левитана "Март". И вновь впечатление от вроде бы когда-то виденного раньше, знакомого и родного пейзажа.
Наверное, одно из главных впечатлений российского зрителя, который смотрит на картины Кима Бритова, - это узнаваемость. Узнаваемость лесной поляны, кусочка улицы, церковки на пригорке, базара в небольшом городке, оврага с быстрыми ручьями... Узнаваемость Родины... То же и для зрителя "не нашего". Хотя и для него пейзажи как бы узнаваема. Кажется, именно так зарубежный ценитель пейзажа видит и воспринимает природу России - по её провинции. Бритов имеет возможность обобщать образы. Он многое повидал на своем веку: Европу сороковых, Советский Союз 50-80-х годов, страны дальнего зарубежья в 70-90-х. И для него родная земля не ограничивается одним селом или городом. Он по-прежнему много ездит по Владимирщине, бывает и в других регионах. И, конечно, как у всякого человека, есть у Бритова любимые места - областной Владимир и провинциальный Гороховец, перелески под Ковровом и Мстёрой. Городские и природные пейзажи. Иногда - натюрморт, портрет.
Бритов любит писать базары, ярмарки. Это разноцветье, шум и сутолока, несущиеся с полотен, навевают у зрителя воспоминания тридцати- и более летней давности, когда такой же гомон стоял на торговой площади Суздаля или "за рядами" в центре Владимира, да, наверное, и во всех городах и городках России. Ким работает быстро. Очень быстро и нетерпеливо, порой даже резко, неистово. Он вообще нетерпеливый человек, и, по-моему, у него часто проявляется своеобразный охотничий азарт - "схватить" увиденное, непременно запечатлеть именно первое чувство - цвета, формы. «А я вот так вижу!" - руки вразлёт, утверждающий кивок головы и сжатые губы.
Две недели не был в мастерской Кима Николаевича. На полу расставлены новые работы – более десятка полотен. И какие роскошные! -яркие, сочные, хотя на дворе промозглый тусклый ноябрь. Я приехал, заходи, посмотришь, чего "наболел", - это его первые слова в апреле после месячного пребывания в профилактории, в Пенкино. Мастерскую снова не узнать - три десятка этюдов (это он так называет - "этюды", хотя любой из них может составить гордость собрания для знающего коллекционера), пятнадцать новых больших пейзажей. - А это где, в Пенкино? - Да, там. - Так погоды-то не было. - А я по впечатлению...
Недавнее признание Кима Николаевича: - Ты знаешь, у меня вот такое чувство, что я только начинаю работать... Какие-то новые, неизъяснимые впечатления жизни... Даже в местах, где ранее бывал часто, появились совсем новые для глаза состояния природы...
Любимые времена года Бритова весна и осень. Переломные моменты природы - зарождение жизни и ее замирание. Эти ежегодно повторяющиеся периоды вызывают творческий подъем у художника. Запечатлеть Рождение, зафиксировать Угасание. А чисто летних или зимних пейзажей у К. Бритова буквально единицы за весь более чем полувековой творческий путь. Наверное, в эти времена года он готовится к предстоящим "броскам" на полотно.
Зная "слабость" Кима Николаевича к видам очаровательного Гороховца, предлагаю ему посмотреть фотографию города, снятого с высоты птичьего полёта. Даже не стал глядеть, обронив, как бы для себя, по пути к мольберту: "Сверху - для искусства неестественно" Любимые присказки: "Вот. И всё...", "Понимаешь, тут вот такое вот дело..." Да, эмоциональный. Да, порой резковат. И взгляд бывает колюч. Но всегда - человек искренний, не изменяющий себе, друзьям, не приспосабливающийся к кому-то или к чьему-то мнению, азартно отстаивающий свою точку зрения, свой взгляд на жизнь и её множественные проявления.
Исполненный в 1995 году С.Скуратовым фотопортрет Кима Николаевича Бритова, наверное, лучше всех передаёт личность Художника. Умный, с искоркой, проницательный взгляд из-под нависших бровей; чуть тронутый улыбкой уголок рта; в позе сидящего в кресле-качалке - спокойствие и уверенность человека, много знающего, многое повидавшего на своем веку и имеющего что сказать людям. У него есть и критики, а как же без них.
И Бритов нормально, при всей своей горячности и нетерпимости, относится к ним: "Ну и пусть говорят. Пусть доказывают. Но - искусством своим... Вот тут и поспорим". 8 января Киму Николаевичу Бритову - 75. Думаю, трудно придется ему в этот день. При всей внешней приятности принимать многочисленные поздравления от друзей, знакомых, поклонников своего таланта, наверняка К. Бритов будет немного "не в своей тарелке", переминаясь, глядя себе под ноги и смущенно шебурша бороду. А чуть позже будет большой Праздник - персональная выставка замечательного русского мастера.
Источник: Матюшкин, М. Впечатления // Молва. – 2000. – 5 января.
Персональная выставка народного художника России Кима Бритова открылась в областном центре изобразительных искусств. Он по праву считается одним из основоположников знаменитой владимирской школы пейзажа, а если говорить шире - нового направления в искусстве.
Он и его последователи первыми смогли увидеть в привычных земных вещах осмысленность бытия, остановить на миг неумолимо несущееся вперед время, увидеть яркое в сером, праздничное в будничном, вечное в мимолетном. Но главное, Ким Бритов сотоварищи сумели рассказать об этих вечных ценностях. Картины патриарха владимирской школы живописи заставляют зрителя замереть в изумлении и увидеть жизнь во всей ее повторяемости и, одновременно, уникальности. Ким Николаевич Бритов всегда узнаваем, и даже среди художников владимирской школы его отличает особая четкая ясность и бережное отношение к мазку. ...
Родился Бритов 8 января 1925 года в Собинке. В годы войны, с 1942-го по 1945-й, воевал в артиллерийской разведке, в День победы был свидетелем встречи союзников на Эльбе, а в 1945-м в возрасте двадцати лет поступил сразу на третий курс Мстерской художественно-промышленной школы. С 1948 года Ким Бритов начал посещать художественную студию профессора Н.Сычева и впервые во Владимире стал выставлять свои работы на областной художественной выставке. В 1954 году Ким Николаевич принят в члены Союза советских художников, в 1957-м впервые принял участие во Всесоюзной художественной выставке в Москве. В 1975 году состоялась первая персональная выставка живописца, через два года ему присуждается звание «Заслуженный художник РСФСР». Выставки следуют она за другой, только одно перечисление принимающих их стран заняло бы целую страницу. В 1995 году Ким Николаевич был удостоен высокого звания «Народный художник России». С этого года часть его работ постоянно экспонируется в Государственной Третьяковскоей галерее.
Принято считать, что именно после войны родилось особое направление в живописи – знаменитая владимирская школа. Искусствоведы объясняют этот феномен так: поколению военного времени просто захотелось ярких красок. Наверное, в подобных объяснениях есть доля правды, но только доля. Поколению военного времени красок хватило на всю жизнь, и ярких, и особо мрачных, и совершенно трагических.
Красочное мировосприятие и самобытный, заложенный во всем оптимизм воспроизводит внутренний мир художника, усиление декоративного понимания цвета у Бритова нацелено в первую очередь на переоценку простых и понятных для каждого черт окружающего мира. Поэтому небо на его полотнах такое синее, листва по-особому ярко-желтая или оранжевая, зимние сугробы чаруют голубизной. «Золотое поле» может служить яркой иллюстрацией творческой манеры Кима Николаевича. Весь передний план картины - это буйство желто-золотого цвета в роскошных подсолнухах, и верхний план отдан ослепительно желтому солнцу, и даже древний монастырь на горизонте кажется золотым, хотя его колорит достаточно реалистичен. Каждый мазок выверен до микрона, и неискушенный в живописных приемах зритель буквально замирает перед этим полотном не в силах отвести взгляд. Такое же впечатление производят полотна «Клязьма разлилась», «Осенний день», «Снег выпал», «Натюрморт с раками», «Автопортрет» и другие.
Работая в различных жанрах, Ким Бриттов все-таки отдает предпочтение русскому пейзажу. В них явная канонизированность сюжетов, почерка, цветового воплощения и любовь ко всему земному. Его картины словно возвращают зрителя к истокам русского искусства. Около сотни работ разных лет представил маэстро на выставке. Здесь и «Корейский» цикл, и «Южный» с улочками Гурзуфа и, конечно, «Французский» с зарисовками Ля Рошели и Монмартра. Ну, какой же художник пройдет мимо этого, ведь именно там зарождался импрессионизм!
- Мне посчастливилось быть с Кимом Николаевичем во Франции, -рассказал заслуженный художник России Владимир Рузин. – Принимали нас шикарно, а Ким расторитетом и с ним будет тяжело. Ничего подобного! Даже вот такая деталь: он во сне похрапывал, и я как-то пожаловался, что не высыпаюсь в одной комнате с ним. Так он специально начал спускаться на первый этаж, где и спал в кресле. По вечерам мы всегда ходили в гости, возвращались обычно за полночь, но Ким всегда и в эту пору брал в руки кисти и рисовал. Замечательный пример работоспособности для молодых художников! Сейчас наступает эпоха более академической живописи, можно сказать, живописи информационной. Мастера, подобные Бритову, остаются, верны своей манере, истоки которой, наверное, лежат в древнерусской иконописи. Так называемая ковровая живопись очень для нее характерна.
83-летнего мастера пришли поздравить товарищи по цеху, губернатор Николай Виноградов, чиновники из департамента культуры и многочисленные почитатели его таланта. Почетный гражданин города Владимира Ким Бритов награжден золотой медалью Академии художеств России, золотой Пушкинской медалью, он также лауреат живописной премии им. И.Левитана.
В общей сложности Бритов написал более 4 тысяч картин, участвовал почти в 300 выставках в нашей стране и за рубежом. Картины патриарха владимирской школы живописи хранятся в Государственной Третьяковской галерее, Русском музее, во многих музеях нашей страны и в многочисленных частных собраниях стран Европы, Азии, Америки...
Источник: Муравкин, Сергей Открылась выставка патриарха владимирской школы живописи // Владимирские ведомости. – 2009. - 7 февраля.
ОТКРЫТИЕ ЖИВОПИСЦА
Прозаик С. Баранова проработала в газете «призыв» тридцать лет - от литсотрудника до заместителя редактора. Одна из главных тем ее публикаций - творчество владимирских художников. С некоторыми дружит уже много лет, знает их характеры, привычки, круг занятий, увлечений. Сейчас Светлана Баранова готовит к изданию книгу о живописцах и графиках. Правда, это будут заметки не о творчестве, как о таковом, не искусствоведческие оценки, а заметки о бытовой стороне жизни, интересные случаи из биографии владимирских художников.
Сегодня читателю предлагается первая главка из книги - о народном художнике России Киме Бритове.
Однажды он сказал мне, отвечая на вопрос: ПОЧЕМУ ВО ВЛАДИМИРЕ ТАК МНОГО ХУДОЖНИКОВ - САМОРОДКОВ? Не имеющих высшего, да и среднего художественного образованиям, знаменитых на весь мир? Например, Валерий Кокурин, Владимир Юкин? Да и вы, Ким Николаевич Бритов? Он не обиделся, не переспросил, а стал отвечать в своем, бритовском, ключе, спокойно, убежденно, как если бы он давно уже знал ответ на этот вопрос. Задавал его сам себе и точно вывел формулу появления самородков во Владимирской земле.
А формула такова. Они, живописцы, живут в центре города, который по своему географическому и историческому положению находится в центре России, в центре православия. ЗДЕСЬ ЗЕМЛЯ НАМОЛЕНА - запомнила я его слова. И это обстоятельство сыграло большую роль в рождении талантов на земле Владимирской. А там, где живут пейзажисты - где находится их дом - мастерские, находился когда-то двор Андрея Боголюбского, который сам заслужил того, чтобы его назвали художником; сколько рукотворной красоты он возвел, строя храмы!
Любовь к философии у народного художника России Кима Бритова я заметила давно: в любом разговоре это чувствовалось - в оценке работ начинающих пейзажистов на выставкоме, в разговоре в застолье или во время интервью. Иногда он становился хитрющим лицедеем, чтобы сбить с толку какого-нибудь начальника.
Было такое в те времена, когда ставили под сомнение пишущих владимирцев - пишущих пастозно, не как все, и тем самым вызывающих подозрительность. Вот одна из баек-легенд или пример сущей правды. Однажды на областную выставку пожаловало высокое начальство. Подошло начальство к картине Бритова, где были изображены дома на фоне леса - яркого, осеннего. И начальство спрашивает у Кима Николаевича: - А почему у вас все крыши красные? Бритов не смутился, а коротко ответил: - Другого железа не было.
Как объяснить человеку художественный замысел если тот человек мало что понимал в живописи и бранным словом у него было слово импрессионизм, которое он еле выговаривал? Приходилось мимикрировать, приспосабливаться, шутить таким образом. Приходилось и заказуху выполнять. Однажды кто-то попросил написать картину с паровозом - то ли транспортники, то ли какое-то другое ведомство. Работа не творческая, но за нее обещали заплатить. Бритов написал, работу приняли, и с той поры у художников появилась такая шутка: куда делся такой-то? - Пошел паровоз писать. В общем-то все они не такие меркантильные, главное для них - красить, тоже термин, родившийся здесь, во Владимире. Пошел красить, накрасил - вроде бы принижение своего дела, искусства. Но это только кажется, они - все рыцари искусства, просто большие выдумщики и любят шутку.
Нельзя сказать, что характер у Бритова идеальный. Нет, бывает, человек и взрывается, и у многих вызывает антипатию, особенно тогда, когда критикует работы и отклоняет их в качестве члена Выставкома. Он руководил Владимирской организацией Союза художников десять лет (1954-1964). Тогда владимирские мастера застолбили свое место как Владимирская школа пейзажа, постепенно укрепляли свои позиции. Столичные искусствоведы приезжали во Владимир, писали о живописцах в газетах и журналах, организовывались выставки, о них узнали за рубежом. Красные крыши, фиолетовые травы, цветы получили прописку и право существовать. «Владимирская школа пейзажа» была чуть ли не академией, начинающие жаждали попасть в эти ряды. Но прием был строгий. Иные шептались: это все Бритов не пускает, не любит конкурентов.
Не знаю, стоит ли говорить о конкурентах, дело это тонкое, но главное - творчество. В начале было сказано, что автор поставил перед собой задачу рассказать о бытовой, личностной стороне своих героев, поскольку о достоинствах их творческого почерка написаны сотни статей. И сейчас хочу рассказать об одном интересном эпизоде, который заставил участников тех событий сопереживать и смеяться одновременно. А было так. В восьмидесятых годах практиковались проверки предприятий по разным параметрам. Это бывали не финансовые проверки, а скорее идеологические. Однажды обком партии поручил проверить Мстёрскую фабрику «Пролетарское искусство», и в число проверяющих попала и я - от отдела культуры газеты «Призыв».
Вместе с художником Кимом Николаевичем Бритовым, Ириной Григорьевной Порцевской - из отдела пропаганды обкома КПСС и двумя дамами из райкома КПСС мы направлялись в Мстёру. Вид транспорта - автоклуб, как называли тогда небольшой автобусик, который был предназначен для поездок в деревни и села, где выступали артисты из народа. Была такая прекрасная практика. Теперь это вряд ли практикуется, поскольку предпочтение отдается телевизору и дискотекам. Но это - другая тема. Так вот, сели мы в Вязниках в этот автоклуб, вдохновленные предстоящей встречей с потомками иконописцев. И начались разговоры. Лидировала Ирина Григорьевна. Она прекрасный рассказчик - обстоятельный, остроумный.
Речь шла о таком казусе: однажды на московском вокзале она, не зная о том, поменялась чемоданами с молодым человеком, моряком, который ехал в отпуск и которого Ирина Григорьевна и ее супруг стали разыскивать, когда узнали о пропаже, точнее - об обмене. В рассказе присутствовали какие-то почти таинственные погони, поиски, гонки на такси, беседы с незнакомыми людьми, почти детективная история, только без жертв. Мы все смеялись, надеясь наконец узнать о счастливой развязке. Стоял солнечный день, это было в конце зимы, и по обе стороны дороги лежал снег. Вот-вот покажутся дома Мстёры, а мы и не очень жаждали этого появления, поскольку были увлечены рассказом Ирины Григорьевны. Никто из нас не заметил трактора, который показался слева от нашего транспортного средства, никто не понял, что грядет столкновение. Мы все хохотали, поддерживая своим смехом и вниманием рассказчицу. Подумаешь - там какой-то тракторишко! У нас шофер опытный! И этот опытный шофер, действительно, проявил сноровку: автоклуб стал клониться. Нас спасла малая скорость. На этой малой скорости он достиг мосточка, который встретился на пути, и водитель, чтобы не встретиться нос к носу с трактором, видимо, решил обойтись малой кровью: упасть в кювет. И мы, уже прекратив хохотать, стали падать на правый бок. Ситуация! Мы упали, так сказать, на двери, и, слава Богу, никто не пострадал. Кто-то отделался синяками, а кто-то ничем не отделался, только испугом. Это произошло мгновенно, и, пожалуй, никто не успел испугаться. Впрочем, не совсем так. Нам предстояло выбраться из автобуса как из танка. Поскольку кабина водителя, оставаясь единственным выходом из ситуации, извините, из транспортного средства. И вот тут первым к «лазу» подошел Ким Николаевич. И вдруг одна из райкомовских дам дурным голосом закричала: - В первую очередь - женщины! Бритов очень спокойно, даже тихо проговорил: - Да я спину подставляю... Дело в том, что без какой-нибудь подставки или спины нам не вылезти - высоковато. И пришлось всем воспользоваться военной хитростью Бритова и наступать ему на спину. Мы вылезали из автобуса, как из кабины танка. А вокруг уже собрались зеваки. Откуда они появились в лесу - трудно сказать, но появились и ждали окровавленных лиц, но ничего такого не дождались.
Так казалось нам, когда потом мы обменивались впечатлениями. Нас довезли на какой-то машине до поселка. И все равно мы спрашивали у Ирины Григорьевны, чем дело кончилось там, в Москве, когда она гонялась за матросиком. Она отвечала односложно, и уже в ее словах не было особого энтузиазма. Не успели мы вернуться во Владимир, как там уже было известно о нашем приключении. И если честно, то я не помню, что мы проверяли, и чем закончилась проверка. Но я отлично помню, как мы вылезали (именно вылезали, а не выходили из автобуса, поскольку, повторю, он лежал на боку) с помощью живописца Бритова.
Проработав в газете «Призыв» тридцать лет, в одном отделе - культуры, я часто писала о художниках, у нас была постоянная рубрика - «В мастерской художника». О живописцах, графиках, прикладниках. Совершенно убеждена: если Париж невозможно представить себе без Эйфелевой башни, Рим - без фонтана Треви, то Владимир нельзя представить без ХУДОЖНИКОВ. Конечно, у нас есть много достопримечательностей: соборы, Золотые ворота, древние валы. Но это тоже все - ХУДОЖНИКИ. Их руками сделано самое замечательное в городе, они прославили наш город... И один из них - Ким Бритов, народный художник России, чьи картины знают во многих странах.
Мне приходилось много раз писать о нем - конечно, в превосходной степени. Но не всегда он отзывался о моих публикациях одобрительно. Иногда в его защиту вставала его супруга Тамара. Если видела в газетной заметке ошибку, непременно звонила мне и говорила нелицеприятные слова. Однажды Ким Николаевич отправился для работы во Францию. В одном маленьком городке жил предприниматель-винодел, который приглашал к себе в усадьбу русских мастеров, давал им кров и хлеб, они писали картины и несколько своих работ должны были оставить этому предпринимателю, как плату за содержание. Предприниматель собирал, видимо, коллекцию своеобразным способом. Что ж, это его дело, а дело наших художников было согласиться или не согласиться с таким предложением. Об этом предпринимателе и о своей работе у него мне рассказал Ким Николаевич, когда вернулся из Франции.
Я была у него в мастерской несколько раз, и в тот приезд из Франции - тоже. Мастерская не столь велика, как, возможно, должна быть у знаменитого мастера, но в ней приятно бывать, потому что там есть аура, располагающая к разговору и размышлению. Я слушала и записывала, что он говорит, и потом, вдохновленная рассказом человека, только что вернувшегося из Франции, написала материал, и его опубликовали. Он не позвонил на другой день, как звонил обычно, не благодарил. Я не придала этому особого значения - не позвонил и не позвонил. А через некоторое время я узнала, что он оскорбился, что работал у винодела за похлебку и что расписывал бочки из-под пива. Это особенно его обидело - мастера с мировым именем. Странное дело - зачем тогда позвал на интервью, зачем все сам рассказывал? Возможно, я допустила какую-то оплошность, возможно, он не так понял, хотя все было написано на русском языке и никакой насмешки или подначки материал в себе не содержал.
Характер Бритова особый. Властный, вспыльчивый, хотя я ни разу не слышала, чтобы он кричал, поднимал голос. Его речь кратка, но содержательна, имеет некий глубинный смысл, хотя и не столь высоколитературна, чувствуется некий деревенский говор, хотя в деревне он не жил: родился в Собинке, переехал во Владимир и общался с людьми, блестяще образованными, как, например, с профессором Сычевым. Николай Петрович Сычев был блистательным искусствоведом, окончив Петербургский университет, преподавал. Занимался изучением живописи Византии, Руси, бывал в командировках в Германии, Италии, Франции. А во Владимир попал как враг народа, который воспрепятствовал продаже исторических ценностей за границу.
Именно он оказал огромное влияние на владимирских художников, талант которых формировался в пятидесятые-шестидесятые годы. С кем ни поговоришь, все утверждают, что Николай Петрович был подарком судьбы для юных художников, они благодарны ему. Как и Ким Николаевич Бритов. В каждом коллективе есть свои заморочки - дружба и неприязнь, зависть и все, что свойственно творческим людям. Впрочем, не только творческим. То же самое и в Союзе художников. Кто-то преклонялся перед Бритовым, кто-то не любил его, кто-то угодничал. Ничего не скажешь - он личность, он - успешный художник, который горазд сделать открытие.
Источник: Баранова, С. Открытие живописца // Голос писателя. – 2009. - № 10.
ВПЕЧАТЛЕНИЯ (ЗАМЕТКИ О РУССКОМ ХУДОЖНИКЕ)
Самые ранние, а потому самые яркие и запомнившиеся чувства Кима Николаевича Бритова - человека, прошедшего по земле 75 лёт: первые ручьи среди пахнущего весною снега и акварельная копия школьного учителя с картины А.Саврасова "Грачи прилетели"; радостное ощущение жизни весной 45-го; картина И.Левитана "Март".
Наиболее яркие впечатления детства - весна. Пробуждение природы, темные проталины на пригорках, кораблики в первых ручьях, плотные, синие мартовские тени на снегу. Запах - особый, непередаваемый аромат первого солнца и весны, запах набухшего влагой снега вперемешку с оттаявшим конским навозом, прошлогодними листьями и травой, запах "отходящей" земли. И ощущения - ощущения непременного праздника.
Или поистине потрясение, связанное с увиденной в такие весенние дни в школе, на перемене, незамысловатой акварели - копии саврасовских "Грачей", нарисованной учителем С.М. Чесноковым в стенной газете. Потрясение от узнавания своей Родины, и непохожей, и так знакомой на этой картине. Удивление, что так - узнаваемо, достоверно, реалистично, - можно отобразить увиденное.
Простой, обычный уголок обычной улочки с покосившимися заборами, перелесок на холме, извилистая небыстрая темноводная речка, раздолье русского поля. Всё такое пронзительно родное, знакомое... Пейзажи Родины... Пожалуй, именно эти впечатления сохраняются и поныне в весенних, да и не только этого времени года, пейзажах Мастера.
Весна сорок пятого... Уже не так много среди нас тех, кто знает тот год не понаслышке. Бритов встретил май 45-го года на немецкой земле. И полвека спустя, будучи в поездке в США, на вопрос: "А доводилось вам уже встречаться с нами, американцами?" - отвечал, чуть откинувшись: "Конечно... На Эльбе..."
Так вот именно тогда Ким Бритов ощутил - не почувствовал, но именно ощутил радость жизни. А вокруг весна, и вновь пробуждение соков земли, и не такой уж черной видится грязь под ногами, и зелень пробивающейся травы необычайно ярка, и солнце светит вроде не совсем так, как хотя бы взять вчерашнее... Весна, победная весна... Уже после войны, в народном тогда журнале "Огонек", увидел вдруг репродукцию И.Левитана "Март". И вновь впечатление от вроде бы когда-то виденного раньше, знакомого и родного пейзажа.
Наверное, одно из главных впечатлений российского зрителя, который смотрит на картины Кима Бритова, - это узнаваемость. Узнаваемость лесной поляны, кусочка улицы, церковки на пригорке, базара в небольшом городке, оврага с быстрыми ручьями... Узнаваемость Родины... То же и для зрителя "не нашего". Хотя и для него пейзажи как бы узнаваема. Кажется, именно так зарубежный ценитель пейзажа видит и воспринимает природу России - по её провинции. Бритов имеет возможность обобщать образы. Он многое повидал на своем веку: Европу сороковых, Советский Союз 50-80-х годов, страны дальнего зарубежья в 70-90-х. И для него родная земля не ограничивается одним селом или городом. Он по-прежнему много ездит по Владимирщине, бывает и в других регионах. И, конечно, как у всякого человека, есть у Бритова любимые места - областной Владимир и провинциальный Гороховец, перелески под Ковровом и Мстёрой. Городские и природные пейзажи. Иногда - натюрморт, портрет.
Бритов любит писать базары, ярмарки. Это разноцветье, шум и сутолока, несущиеся с полотен, навевают у зрителя воспоминания тридцати- и более летней давности, когда такой же гомон стоял на торговой площади Суздаля или "за рядами" в центре Владимира, да, наверное, и во всех городах и городках России. Ким работает быстро. Очень быстро и нетерпеливо, порой даже резко, неистово. Он вообще нетерпеливый человек, и, по-моему, у него часто проявляется своеобразный охотничий азарт - "схватить" увиденное, непременно запечатлеть именно первое чувство - цвета, формы. «А я вот так вижу!" - руки вразлёт, утверждающий кивок головы и сжатые губы.
Две недели не был в мастерской Кима Николаевича. На полу расставлены новые работы – более десятка полотен. И какие роскошные! -яркие, сочные, хотя на дворе промозглый тусклый ноябрь. Я приехал, заходи, посмотришь, чего "наболел", - это его первые слова в апреле после месячного пребывания в профилактории, в Пенкино. Мастерскую снова не узнать - три десятка этюдов (это он так называет - "этюды", хотя любой из них может составить гордость собрания для знающего коллекционера), пятнадцать новых больших пейзажей. - А это где, в Пенкино? - Да, там. - Так погоды-то не было. - А я по впечатлению...
Недавнее признание Кима Николаевича: - Ты знаешь, у меня вот такое чувство, что я только начинаю работать... Какие-то новые, неизъяснимые впечатления жизни... Даже в местах, где ранее бывал часто, появились совсем новые для глаза состояния природы...
Любимые времена года Бритова весна и осень. Переломные моменты природы - зарождение жизни и ее замирание. Эти ежегодно повторяющиеся периоды вызывают творческий подъем у художника. Запечатлеть Рождение, зафиксировать Угасание. А чисто летних или зимних пейзажей у К. Бритова буквально единицы за весь более чем полувековой творческий путь. Наверное, в эти времена года он готовится к предстоящим "броскам" на полотно.
Зная "слабость" Кима Николаевича к видам очаровательного Гороховца, предлагаю ему посмотреть фотографию города, снятого с высоты птичьего полёта. Даже не стал глядеть, обронив, как бы для себя, по пути к мольберту: "Сверху - для искусства неестественно" Любимые присказки: "Вот. И всё...", "Понимаешь, тут вот такое вот дело..." Да, эмоциональный. Да, порой резковат. И взгляд бывает колюч. Но всегда - человек искренний, не изменяющий себе, друзьям, не приспосабливающийся к кому-то или к чьему-то мнению, азартно отстаивающий свою точку зрения, свой взгляд на жизнь и её множественные проявления.
Исполненный в 1995 году С.Скуратовым фотопортрет Кима Николаевича Бритова, наверное, лучше всех передаёт личность Художника. Умный, с искоркой, проницательный взгляд из-под нависших бровей; чуть тронутый улыбкой уголок рта; в позе сидящего в кресле-качалке - спокойствие и уверенность человека, много знающего, многое повидавшего на своем веку и имеющего что сказать людям. У него есть и критики, а как же без них.
И Бритов нормально, при всей своей горячности и нетерпимости, относится к ним: "Ну и пусть говорят. Пусть доказывают. Но - искусством своим... Вот тут и поспорим". 8 января Киму Николаевичу Бритову - 75. Думаю, трудно придется ему в этот день. При всей внешней приятности принимать многочисленные поздравления от друзей, знакомых, поклонников своего таланта, наверняка К. Бритов будет немного "не в своей тарелке", переминаясь, глядя себе под ноги и смущенно шебурша бороду. А чуть позже будет большой Праздник - персональная выставка замечательного русского мастера.
Источник: Матюшкин, М. Впечатления // Молва. – 2000. – 5 января.
Перейти на главную страницу // Вернуться к статьям